– Тогда об аварии никто ничего не говорил. Вызывали нас нескольких человек в военкомат, вроде как, на посевные работы куда-то собирались привлечь, а оттуда в автобус – и сначала в Калугу, затем группу, более чем 120 человек со всей области, направляли в Курск, там переодевали в солдатскую одежду, затем сажали в электричку, которая шла до Белой Церкви, потом до Киева, дальше пересаживали в военные машины везли до воинской части, – рассказывает Николай Гаврилов, которому 35 лет назад, в мае 1987 года, довелось побывать на ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Там, в зоне отчуждения, он пробыл почти целое лето. 

   – Я водителем работал, ездил на ЗИЛе с бочкой – специальной машине для поливки улиц. Поливал дорогу, ведущую к станции, по которой обычно возили рабочих и военных,– вспоминает участник ликвидации. Его трудовые дни в окрестностях опустевшей Припяти начинались с восходом солнца. 

   – В 4 утра вставали, садились за баранку и – на дорогу. Поливали её, чтоб пыли не было. И так до 8 часов, потом возвращались «в стойло», а вечером, перед тем как людей со станции увозили, опять проезжали. Не доезжая до станции пятьсот метров, разворачивались, дальше нам ехать не разрешалось, – мысленно возвращается в прошлое Николай Гаврилов. – В свободное время ремонтировали технику. Вся она базировалась на специальной стоянке, а нас оттуда забирали и ещё километров десять везли до места, где располагалась часть. 

   Однажды ему довелось побывать и на самой Чернобыльской АЭС. 

   – Как-то попросился с ребятами поехать. Даже в подвал спускался, помогал зачищать швы на установках. Другие наверху работали, где реакторы стояли. Там и сварщики, и каменщики были. Специалистов хватало. Работали по две минуты и уходили в чистую зону, – рассказывает о буднях ликвидаторов сухиничанин. 

   Даже год спустя после аварии на станции и в радиусе десятков километров от неё рабочие не пренебрегали правилами безопасности: носили респираторы, переодевались в чистую одежду, дозиметрами измеряли уровень радиации. 

   – Маски, или как мы их называли лепестки, меняли часто, чтоб пыль не глотать. Но всё равно досталось. Свою дозу облучения получил каждый, кого направляли на ликвидацию, – говорит Николай Гаврилов. – Многих, из тех, кто там побывал, уже нет в живых. Радиация сделала своё дело. Нас остались единицы, и у тех проблем со здоровьем хватает. Вернулся домой он чуть раньше других. В семье случилось горе – умер отец. 

   – Пришла телеграмма и меня сразу отправили. Даже переодеться в свои вещи не дали, так и приехал в солдатской форме… С тех пор минуло 35 лет. На Украине больше не был, хотя там у меня старшая сестра живёт. Не знаю как она, может и не там уже, а в какой ещё стране живёт. Знаю, что ездила по загранице. Виделись с ней на похоронах отца. Было время –общались, а последние годы от неё ни слуху, ни духу. Взгляды на происходящее разошлись, и связь оборвалась, – с некой тоской в душе признаёт Николай Гаврилов. 

   По возвращению из зоны отчуждения он продолжил трудовую деятельность на родной сухиничской земле. Несколько лет работал строителем на железной дороге, ведь по образованию, которое Николай Гаврилов получил в далёком 1976 году в местном училище (тогда ГПТУ №17) он каменщик. За свою жизнь освоил и многие другие рабочие профессии: сантехник, шофёр, грузчик и особо редкую по нынешним временам – печник. Последняя в округе и по сей день пользуется спросом, не смотря на то, что и печей в домах сухиничан в разы стало меньше, и, что самоучка, освоивший это ремесло, по факту находится на заслуженном отдыхе и не навязывает никому свои услуги. 

   – Лето начнётся, а вместе с ним и печи нужно будет смотреть, готовить к следующему отопительному сезону. В наших деревнях они ещё остались. Буду их латать, – поделился планами на ближайшее будущее печник. А от той командировки по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС у него остались воспоминания, фотография, награды и своя доза облучения. 

   Надежда ВАСИЧЕВА Фото Юрия ХВОСТОВА