Близко, но так далеко 

   Есть в составе сельского поселения «Деревня Алнеры» одна маленькая деревушка – Кривское. Разузнали мы, что живут в ней замечательные люди. И, вооружившись камерой и диктофоном, отправились в путь. 

   Глядя на карту, кажется, что деревня расположена близко к районному центру. Но на самом деле этот небольшой населённый пункт связывает с внешней жизнью лишь полевая дорога. Путь от Сухиничей до Кривского составляет 18 км. Благо, что часть маршрута всё же проходит по асфальтированному полотну. 

   Едем в шлипповском направлении по прямой. Возле знака «Фурсово-1», сворачиваем на грунтовую дорогу. Дальше, петляя между ямами да ухабами, медленно добираемся к цели. Пока сухо и нет дождя, ехать не страшно, хотя и приходится глядеть во все глаза, чтобы не попасть колесом в глубокую колею. А вот если накануне поездки пройдёт ливень, то не каждый водитель рискнёт сюда сунуться. Нам повезло. Погода в день запланированной поездки в Кривское была хоть и ветреная, но солнечная. Доехали минут за 40. 

   Романтика русской глубинки 

   Путь неблизкий, а потому было время оглядеться вокруг. Как же красива русская природа! Пробудившиеся ото сна деревья шелестят зелёной листвой. Вокруг простираются поля, а за ними виднеется густой хвойный лес. Мимо пролетают разные птички-невелички, и вдруг прямо перед колёсами перебегает дорогу и скрывается в густой траве, кажись, тетерев! 

   Водитель сосредоточенно крутит баранку, а я наслаждаюсь пейзажами. В голове мелькают мысли: «Эх, благодать… Так и любовалась бы вечно. Что ни говори, а хорошо быть журналистом. Столько мест потаённых можно повидать, с людьми разными познакомиться, узнать о том, о чём и подумать раньше не могла».

   Преодолеваем последний поворот и вот уже виднеются деревенские домики. Есть среди них современные, статные, крепкие дома. А есть и те, которые в сказках называют избушками: деревянные, изрядно пожившие строения, повидавшие в своих стенах не одно поколение людей. 

   В центре деревни, в самой низине, – пруд. Небольшой, но живописный. На противоположном берегу на возвышенности виднеется старенький покосившийся домик. Туда-то мы и направляемся. 

   Бабушка Маша 

   Во дворе дома, в пяти шагах от крыльца, ровными рядами лежат дрова. Сверху на них – вязанки хвороста. За дровами – яблоневый сад. Тут же перекопан небольшой участок земли под огород. Хозяйка Мария Павловна Костюкова занята посадкой семян. 

   – Здравствуйте, Мария Павловна! А мы к вам в гости приехали посмотреть, как живёте. Давайте посидим, побеседуем. Вы нам о своей жизни расскажете, – обратились мы к старушке. Та медленным шагом направилась в нашу сторону. 

   В это время среди мелодичного чириканья различных птичек вдруг слышится голос кукушки. Ку-ку, ку-ку, ку-ку… 

   Всем известно, что издревле кукушка считается главной предсказательницей. Много примет существует, помогающих распознать, что предрекает нам эта птица-вещунья. Но главный вопрос, который ей задают люди: сколько лет жить осталось? 

   Как выяснилось, кукушки в деревне Кривское живут нежадные, жизнь отмеряют длинную. Кукуют так долго, что можно со счёта сбиться. 

   Баб Маша, так называют её близкие и соседи, присела на скамейку и негромко, почти шёпотом, произнесла: 

   – Да что про меня рассказывать… Незачем это. 

   Не считает она, что жизнь её примечательна и достойна написания газетной статьи. Но побеседовать всё же согласилась. 

   – Образование у меня всего один класс. Больше не пришлось. Ходила в школу в соседнюю деревню Плющаны. Потом бросила. Некогда было учиться. Детей у матери было много, вот я и помогала ей по хозяйству. А как подросла, так всю жизнь на колхозных фермах работала, – неспешно начала свой рассказ сельская труженица. 

   Мария Павловна живёт одна. Топит русскую печку, воду берёт в колодце. Сама занимается хозяйством: сажает зелень, картошку и другие овощи. Поливает всходы и пропалывает сорняки. Может показаться, что это всё ерунда, многие так живут, ничего тут особенного. Но нет. Таких, как Мария Павловна, единицы. Этой с виду маленькой и хрупкой женщине уже 97 лет! А она всё сама да сама. Крепкая духом, закалённая временем бабушка с благодарностью принимает любую помощь, но переезжать куда-либо отказывается. В этом доме она родилась и выросла. В этом доме и доживает отмеренное ей время. К слову о времени: ну ведь явно эту долгожительницу любят местные кукушки! Вот сколько лет накуковали и всё продолжают свою песню. 

   – Сейчас посадила два ведра картошки. Хватит мне. Моркву посадила, свёклу, лук. Посеяла укроп и петрушку. Помаленьку ковыряюсь. Что поделать… Кто мне подмогнёт? – говорит Мария Павловна.

   На просьбу рассказать о детстве ответила, что ничего уж и не помнит. С годами события стираются из памяти. Но, немного подумав, с тоской в голосе начала припоминать: 

   – Отца Павлом звали, а мать – Прасковьей. Детей в семье родилось семеро. Я самая старшая была. Все давно умерли. Одна я осталась. Старше их и всё живу. 

   Во время Великой Отечественной войны отец Марии и старший из её братьев – Николай – ушли на фронт, да так и не вернулись. На плечи овдовевшей Прасковьи и её дочери Маши легли все тяготы и заботы. 

   Тяжёлое время 

   Наступая, гитлеровские солдаты шли через Кривское. По словам Марии Павловны, особо не зверствовали, но отбирали у сельчан съестные припасы и угоняли скот. Слух о том, что фашисты идут по деревне и отлавливают во дворах живность, быстро разлетелся между соседями. Юная Мария не растерялась и первым делом спрятала гусей и кур. Сама же, крепко прижав к себе поросёнка, чтобы тот не издавал ни звука, залезла под печку и ждала когда фрицы уйдут подальше. 

   – У меня никого не забрали. Я всех схоронила! – с гордостью и улыбкой говорит бабушка. 

   Во время войны здесь, как и везде, на колхозном поле выращивали картофель для солдат Красной армии. И когда к деревне шли немцы, сельчане от мала до велика бросились голыми руками выкапывать клубни и прятать их, чтобы те не достались фашистским воякам. Успели. Сберегли. 

   Так как львиная доля урожая отправлялась на фронт, людям приходилось жить впроголодь. 

   – Приедут из сельсовета, загрузят целую повозку картошки и увезут. Военных кормить-то надо было. А нам – что останется. Кушать очень хотелось. Ели щавель, лебеду, крапиву, – вспоминает Мария Павловна тяжёлые военные годы. – Трудно было. Помогали нашим солдатам как могли. Ходили до самого Мещовска и копали окопы. Поправляли дороги, чтобы военные могли проехать. 

   Во время нашей беседы чувствовалось, что трудно бабушке Маше ворошить в своей памяти события прошлых лет. Как ни старайся, но мы не в силах до конца понять всю боль и горечь, что помнят люди, пережившие войну. Для нас это факт из истории, а для них это жизнь и сломанные судьбы. 

   Горькая судьба 

   Послевоенные годы для Марии Павловны были хоть и спокойные, но не менее трудные. Работать приходилось от зари и до заката. И в колхозных полях трудилась, сажая и пропалывая бесконечные овощные грядки, и на фермах за скотом смотрела. В 5 утра уходила сначала на одну ферму, выгоняла на пастбище овец, потом бежала на другую – чистить свинарник, затем – на птичью ферму, где наводила порядок в клетках у кур и гусей. А ведь ещё и домашнее хозяйство требовало немало внимания и сил. 

   Но при всей трудности бытия сельчане тогда находили время и на отдых. 

   – Народу в деревне раньше было много. Деревня была большая. Праздники отмечали дружно. С танцами, песнями, играми. Сосед-гармонист играл нам. Раньше-то хорошо было, – с теплом вспоминает былые времена собеседница. 

   Сейчас в отдалённые деревни предприниматели возят товары в так называемых автолавках. А раньше продукты доставляли на лошадиных повозках. Люди закупали всё впрок. И зимой, и летом готовили на печи. Суп, щи, картошка – основная еда в деревне. Семья Марии Павловны держала корову, а потому в доме водились и сметана, и творог. 

   – Радио в деревне раньше не было. И вот однажды повесили на столбе какую-то тарелку. И вдруг она заговорила! Вся деревня сбежалась посмотреть на такое чудо: железка говорит! – смеясь, рассказывает Мария Павловна. 

   Позже радиопровода протянули по всей деревне. В каждом доме появился приёмник, благодаря которому люди смогли своевременно узнавать новости и слушать музыку. 

   Что касается личной жизни, то и она у Марии Павловны сложилась негладко. 

   – Замуж я не выходила. Приняла в дом одного мужичка. Но вскоре он умер. Потом появился второй – Виктор, – вспоминает она. 

   С Виктором у Марии родились три сына: Лёша и близнецы Миша и Саша. Михаил и Александр трагически погибли один за другим много лет назад. Алексей живёт в Москве, но часто приезжает в деревню. Есть у Марии Павловны и двое внуков, которые тоже иногда навещают бабушку. 

   Кроме того, считает её своей бабушкой и Яна Новикова, библиотекарь из Алнер, которая с самого детства приезжала к Марии Павловне вместе со своим отчимом – дядей Мишей (одним из сыновей-близнецов старушки). Хоть того уже давно нет в живых, Яна продолжает навещать бабушку Машу и оказывает ей посильную помощь. И жить к себе звала, да та не соглашается. 

   – После смерти Вити ко мне третий мужичок захаживал, но не приняла я его. Так вот и живу одна, – говорит Мария Павловна. – Печку натоплю, залезу на лежанку и сплю там. Тёпленько, хорошо. 

   Дом доживает свой век вместе с хозяйкой: покосившиеся потолок, стены и пол, та самая русская печь, под которой в войну девчонкой пряталась она с поросёнком, старая мебель и ласковые кошки, снующие под ногами и скрашивающие одинокую жизнь бабушки Маши. 

   Ветеран труда 

   Распрощавшись с Марией Павловной, отправляемся на другой берег к её соседке – ветерану труда Надежде Герасимовне Серёгиной, отметившей совсем недавно свой 80-й день рождения. Она тоже коренная жительница деревни Кривское. Здесь родилась, нашла своё счастье и продолжает жить и трудиться. 

   Дом Надежды Герасимовны стоит на пригорке, на другом берегу. Подходим к нему и видим: свежескошенная трава, ухоженная придомовая территория, деревянный заборчик и палисадник с цветами. Рядом с домом под кустом квохчут курочки. Петух как глава пернатого семейства подозрительно поглядывает на пришедших незнакомцев. Стучимся в окно – никто не открывает. Оказалось, что хозяйка занята работой на своём приусадебном участке. 

   Завидев нас, подходит и приглашает в дом. Радушная хозяйка начинает суетиться, предлагая гостям чай и угощения. 

   – Чаю попьём чуть позже. Давайте сначала поговорим про вас, про жизнь деревенскую, – предлагаем Надежде Герасимовне, после чего усаживаемся вокруг обеденного стола на летней террасе. 

   – Всю жизнь я здесь и ни на что свой дом не променяю, – начала рассказывать пожилая женщина. – Здесь и мужа себе нашла. Волею судьбы вышло, что мы с ним однофамильцы. Так что расписались, да и всё, фамилию мне менять не пришлось. 

   Супруги работали в одном колхозе. Муж Виктор Филиппович шофёром, а Надежда Герасимовна – дояркой. 

   – Помогал мне во всём и по дому, и в работе. Брался за любое дело: и коров подоит, и скотину накормит, и поесть приготовит. Без года полвека с ним прожили рука об руку. Вот уж девять лет прошло, как его не стало, – с грустью вспоминает вдова. 

   У семьи Виктора на том месте, где сейчас стоит дом Серёгиных, тогда было два дома: деревянный и кирпичный. Кирпичный в войну был разрушен, а деревянный уцелел. Там и жили одно время все вмес-те, несколькими поколениями. После свадьбы молодые на месте разрушенного дома построили новый – из шпал. В 1968 году отметили новоселье. До сих пор дом крепкий и ухоженный. Видно, что есть у него «рукастый» хозяин. 

   А хозяйничает здесь в настоящее время сын Надежды Герасимовны и Виктора Филипповича – тоже Виктор. Хоть он и не живёт здесь постоянно, но, часто приезжая, никогда не сидит без дела. 

   – Витя своими руками что угодно может сделать. За что ни берётся, всё у него ладится, – с гордостью говорит о сыне Надежда Герасимовна. 

   Была у неё и дочь, но к великому горю родителей в возрасте 35 лет скончалась от сердечного приступа, оставив сиротой свою дочку Сашу. Опеку над тогда одиннадцатилетней девочкой взял Виктор. Внучка давно уже выросла и имеет свою семью. Даже правнука бабушке подарила. 

   Далёкое детство 

   Вспоминая своё детство, Надежда Герасимовна поведала, что её мать Татьяна Петровна и отец Герасим Яковлевич воспитали четверых детей. Сейчас в живых лишь старшая сестра и Надежда. 

   – Я родилась в 1942 году. Когда война закончилась, мне было всего 3 года. Конечно же, я ничего не видела и не понимала. Мама рассказывала, что голод был страшный. Люди даже ездили в Польшу за пшеничными отрубями. 

   Нам уже лет по семь примерно было. Есть нечего. Пойдём в поле. Мы его аэродромом называли. Выкопаем остатки колхозной картошки. Клубни были большие, красивые. Только почистишь её, а она тут же синеет потому как перемороженная. Принесём домой, мама разотрёт её, добавит отрубей. Приготовит. Это и ели, – вспоминает эпизод из послевоенной жизни Надежда Герасимовна и продолжает: – В первый класса я пошла в простом платьице, которое сшила мама. Портфеля не было, только сумка тряпичная через плечо. Дождь пойдёт – всё мокрое. Школьная форма (коричневое платьице, чёрный и белый фартук) появилась у меня со второго класса. Четыре года училась в Плющанах. Потом год – в Волково. И ещё два – в Фурсово. В итоге окончила семь классов. Детей тогда было много. Со всей округи ребята в школу шли. Уж сколько лет прошло, а до сих пор помню тех, с кем училась. 

   Взрослая жизнь 

   С 17 лет у Надежды началась взрослая трудовая жизнь. Четыре десятка лет она проработала на кривсковской ферме. В одном лице была и дояркой, и осеменатором, и молоко у колхозников принимала. Как старшая доярка писала отчёты по надоям и отправляла необходимые документы. Так и прошла жизнь в вечных хлопотах. 

   – Доила всегда только руками. Три раза в день по два часа. Семь дней в неделю. Без выходных. Коровы-то ждать не будут. Тяжело было. Руки уставали. Но ведь мало подоить, животных и покормить надо, и убрать у них. Таскала на себе мешки с посыпкой, солому. Да много чего делала, – рассказывает Надежда Герасимовна.

   В 1966 году в деревню провели электричество. Как раз в тот год в семье Серёгиных родился сын Виктор. А до этого времени комнаты в доме освещали керосиновыми лампами. Одной из них Надежда Герасимовна пользуется по сей день, когда случаются перебои с электричеством. Только вместо керосина заправляет её соляркой. 

   Воду и сейчас Серёгины приносят из колодца. Правда, теперь он выкопан прямо рядом с домом. А раньше, чтобы набрать чистой водицы, приходилось преодолевать несколько сотен метров, да не по ровной дороге, а по холмистой. 

   – С пустыми руками никогда никуда не ходила. Несу молоко сдавать на ферму, а обратно иду – наберу воды. И так во всём, – вспоминает Надежда Герасимовна.

   Когда-то давно в деревне Кривское было порядка 80 жилых домов. С каждым годом постоянных жителей становилось всё меньше. Сейчас здесь зарегистрирован 21 человек. А по факту живут единицы. Летом приезжают дачники, но и их немного. 

   – Была бы дорога хорошая, может, и больше бы жителей было. Не дай бог заболеть, так к нам и скорая не проедет. Да и пожарная машина может не пройти во время распутицы, – сетует пенсионерка. 

   На вопрос, почему она не уезжает жить к детям, ответила: 

   – Я там не уживусь! Вы не подумайте, я не скандалистка. Я просто привыкла всю жизнь тут быть. Родилась, живу и помру здесь же. Я никуда не хочу. Заскучаю ведь вдали от родного дома. 

   А ведь и правда: зачем ей куда-то уезжать? Регулярно навещают любимые сын, две внучки и три правнука. В доме тепло от русской печи. Во дворе пусть и небольшое, но хозяйство. То курочек покормить, то кошек. Огород ухода требует, а потом придёт пора и урожай собирать да перерабатывать. Хоть и хлопоты, но приятные. 

   Две старейшие жительницы деревеньки Кривское Мария Павловна Костюкова и Надежда Герасимовна Серёгина – люди старой закалки. Не привыкли они сидеть без дела, зачахнут без ежедневной домашней и сельской суеты. Потому и не рвутся никуда. Им здесь хорошо. На родной земле. 

   Екатерина ТАБАШНИКОВА Фото автора