Говорят, что старики живут прошлым. Вот и я не встречала старого человека, который бы не хотел и не мог рассказать о пережитом. «Заведешь», например, его вопросами о войне и не остановишь. Наверное, потому, что молодость пришлась на эти трудные годы. Очередным подтверждением тому – моя недавняя встреча с 86-летней уроженкой д. Усты Татьяной Ивановной Артамошкиной, к которой я обратилась с просьбой поделиться воспоминаниями о своих двоюродных братьях. Она задумалась, потом оживилась, и замелькали давние годы длиною более чем в 70 лет. Это горько-печальное повествование, записанное под диктовку ее теперешней памяти, я постараюсь максимально точно воспроизвести от ее имени. 

   В Устах всегда по-доброму завидовали дружной семье Матвея Сергеевича и Матрёны Никитичны Иванушкиных, в которой росли 4 сына и младшая дочка.

   Обвенчались Матвей и Матрёна в 1913 году. Он был на 2 года моложе. Многие женихи заглядывались на красавицу-батрачку Матрёну. (Она была настолько хороша собой, что в деревне за ней закрепилось прозвище, если это можно так назвать, Красавка). Но не польстилась девушка ни на одни посулы, выбрала такого же бедняка, как сама, и такого же статного да пригожего. И счастливо зажил с ней Матвей, надеясь железными своими руками и светлой головой сколотить какое-никакое свое хозяйство. Пахал с молодой женой, сеял, растил детей и радовался, что один за одним идут сыновья. 

   Матвей Сергеевич и Матрёна Никитична сами были великими тружениками и в детях воспитывали любовь к земле, старательность, ответственность, аккуратность. Один носит воду, другой по заведенному порядку колет дрова и укладывает в поленницу правильными рядами, будто по линейке, как учил отец, третий наводит порядок во дворе и ухаживает за скотиной – всё без напоминаний, без препирательства. Любую работу с мальства умели делать. 

   В 1931 году Иванушкины одними из первых вступили в колхоз. Осенью, когда полевые работы затихали, старшие Андрей, Василий и Алексей помогали отцу мастерить из дерева различные поделки: бочки, кадки, дежи, ушаты, сундуки; гнули дуги, полозья для саней, колесные ободы. Для домашних нужд и на продажу. Особенно добротными, даже с некоторым «изыском», получались изделия лубяные – всевозможные корзины, кошёлки, туески из коры липы, дуба, ивовых прутьев. Выручка от продажи этих изделий была большим подспорьем семье. 

   Молодая поросль Иванушкиных прилежно училась, даже в голодные годы никто из них не оставил школу – все сыновья закончили бортновскую семилетку. Были они еще и талантливыми. Без их участия не обходился ни один вечер в нардоме, ни один самодеятельный концерт. Тянуло деревенскую молодежь на тусклый огонек коптилки к гостеприимным хозяевам. Отец купил гармошку. Правда, по-настоящему она запела только в руках Алексея. Лучше не было гармониста. Да и голос у него звонкий, красивый. И повзрослев, все братья были как на подбор. Мать журила, что не женятся, ведь ей трудно управляться по хозяйству. 26-летний Андрей отшучивался: «Успею. Моя все равно за скотиной ходить не будет». (Он дружил с приезжей учительницей). А Василий мечтал отстроить собственный дом и в него привести жену. 

   Но планы и мечты разрушила война. Когда получили известие о ней, Матрёна Никитична сразу поняла, сколько разлук ей предстоит. В один день, 7 июля, принесли повестки старшим Андрею и Василию, а вот с Алексеем, 1922 года рождения, даже не попрощались. Прямо из части, где проходил он действительную службу, промчался мимо Сухиничей в воинском эшелоне. Успел лишь с оказией передать коротенькую записку, свернутую в трубочку, в которой написал, что едет на фронт. 

   С разных фронтов приходили домой письма. Сыновья писали, что живы, на судьбу не жаловались. 

   Первую «похоронку» получили через год на Алексея. В официальном извещении, направленном из санитарного батальона, сообщалось, что он умер от ран 1 июля 1942 года, и указано место захоронения в Смоленской области. Матрена Никитична была на покосе. Домой ее несли на руках… 

   Оплакивая Алексея, она ни сном ни духом не ведала, сколько горя еще впереди, а на долю ее сыновей выпадет во всех вариантах и все самое трагическое, что случается с людской судьбой на войне. 

   Следующее извещение пришло на Василия. В нем сообщалось, что красноармеец Иванушкин Василий Матвеевич, 1917 года рождения, пропал без вести. Погиб? Попал в плен? Пробивается из окружения к своим? Как узнаешь, если письма «оттуда» не напишешь? До самой смерти мать ждала почту и втайне надеялась, что, может быть, отзовется или подаст весточку через кого-то ее Василий. Нет. И Матвею Сергеевичу, работавшему директором кирпичного завода, мерещилась знакомая фигура в проходивших через Узловые поездах. Но это ему только чудилось… 

   Самая длинная дорога войны оказалась у Андрея. Сначала письма от него приходили регулярно, а потом переписка внезапно и надолго оборвалась. И его уже дома оплакали. А оказалось, что часть, где он служил, после неравных и продолжительных боев попала в окружение. К фронту выходили ночами, прятались в лесах. Истощенные, оборванные, обовшивевшие. Это были мытарства между жизнью и смертью. Прорывались несколько дней и ночей. Многие полегли во время прорыва. А оставшихся в живых потом долго проверяли, месяца два. Делали запросы. Видимо, информация пришла отрицательная, и Андрея с товарищами приказом по полку зачислили в штрафную роту. Необоснованное обвинение в трусости лишь за то, что из-за просчетов командования часть оказалась отрезанной от основных сил. 

   Не было конца родительскому счастью, когда переписка возобновилась. Но рано радовалась семья – штрафников в обороне не держали, их посылали только на прорыв. Ни в начале войны, ни в середине коса смерти не задела Андрея. Уже кричали на заре чужие петухи, из окопов виднелись все больше островерхие непривычные дома, а он, не раз битый, многоопытный, закаленный выходом из окружения, все ломил к последним рубежам. Не дошел. Погиб в Литве за полгода до Победы. 

   Братья всегда дружили с шуткой, а война с ними не шутила, сильно подрезав родовое древо Иванушкиных. Уже в мирное время утонул младший сын Петр. И только дочь Пелагея подарила старикам двух внучек. 

   Мужественно переживал Матвей Сергеевич навалившиеся беды. Продолжая работать в Сухиничском райпромкомбинате бондарем, отстроил в 48-м новый дом вместо сгоревшего в результате боевых действий. Тяжелее оправлялась от этого страшного удара Матрёна Никитична. Красота ее поблекла. Глаза потухли. Каждую осень выходила она за околицу провожать журавлиные стаи. И всякий раз возвращалась заплаканной… 

   87 «похоронок» доставила в Усты за годы войны письмоносец Екатерина Ивановна Калешина. Семья Иванушкиных была единственной, потерявшей сразу трех кормильцев. Родителям за них даже пенсии не полагалось, поскольку погибшие были рядовыми красноармейцами. И как это трудно – понять материнскому сердцу и разграничить офицерские смерти и солдатские. Тут какой палец ни порежь, все больно. Матвей Сергеевич и Матрёна Никитична познали до конца эту боль. 

   С. ПРОХОРОВСКАЯ, д. Радождево